 18.II.08 14:54
Как уже сообщалось, в воскресение 17 февраля власти Косово объявили о независимости этого автономного края, находящегося под управлением ООН. МИД Азербайджана назвал это решение незаконным и противоречащим международным нормам права. Вместе с тем, ряд азербайджанских политологов выступил с предложением не торопиться с признаниeм независимости. В Ереване же не скрывают эйфории по поводу последних событий на Балканах. Кандидат в президенты Армении от партии «ястребов» Серж Саркисян заявил, что международное признание Косово не будет означать автоматическое признание Арменией независиости так нaзываемой «НКР», хотя это даст дополнительные аргументы сторонникам независимости этой азербайджанской провинции.
-----------------------------------------------------
14.XII.07 18:14
В преддверие почти неизбежного провала последнего этапа сербско-косовских переговоров по будущему статусу края и неминуемого объявления в одностороннем порядке Приштиной о независимости этой бывшей автономной сербской территории в азербайджанском обществе всё больше задаются вопросом, какие последствия будут иметь стремительно развивающиеся события на Балканах на исход армяно-азербайджанского конфликта вокруг Нагорного Карабаха. За последние несколько месяцев практически ни один эксперт или дипломат, вовлечённый в процесс изучения или разрешения конфликта, не смог избежать вопроса «может ли косовский сценарий служить прецедентом для Нагорного Карабаха?» Сегодня это, пожалуй, один из самых популярных вопросов, не дающий покоя вовлечённым сторонам.
Сразу оговорюсь – на мой взгляд, сама постановка вопроса не совсем корректна. Хотим мы этого или не хотим, одностороннее провозглашение косовскими властями независимости края и почти незамедлительное признание этой независимости США и большинством стран ЕС (за исключением пока ещё противящихся по понятным причинам Испании и Кипра) превратится в прецедент по определению. Прецедент создастся вне нашего желания. Отрицать это невозможно, и об этом в недавнем интервью отметил глава МИД России Сергей Лавров.
Другой вопрос, правомерно и целесообразно ли будет переносить этот прецедент (т.е. использовать его) на решение других сецессионных конфликтов? В этом вопросе мнения мировых политиков разделяются. Брюссель и Вашингтон в один голос отвергают возможность аналогичного исхода для четырёх замороженных конфликтов в Молдове и Южном Кавказе (ряд российских политиков настаивают на прежнем названии Закавказье), в то время как Москва и лидеры непризнанных республик настаивают на обратном и увязывают решение конфликтов на пост-советском пространстве с тем, как решится вопрос с Косово. Аргументируя свои позиции, стороны акцентируют, соответственно, на уникальности или же схожести косовского конфликта с четырьмя нерешёнными конфликтами.
Действительно, Косово по-своему уникально, и одновременно в нём содержатся элементы, которые наблюдаются также в аналогичных конфликтах на территории бывшего СССР. Но даёт ли это достаточно оснований, чтобы говорить о невозможности применения, в силу своей уникальности, косовской модели при решении затянувшихся конфликтов или же, напротив, об обязательности переноса косовского шаблона на эти конфликты по причине наличия в них общих черт?
Учитывая, что на эту тему написано и сказано немало, мы попытаемся коснуться проблемы с иного угла – как следует повести себя азербайджанской дипломатии, чтобы минимизировать вероятность решения карабахского конфликта по косовскому сценарию. Это особенно важно, принимая во внимание, что по-своему правы и противники, и сторонники использования косовского прецедента, и на данном этапе пока ещё трудно предсказать победу (по крайней мере теоретико-идеологическую) той или иной стороны.
Немного оговоримся. В международных отношениях идеологические победы или поражения имеют значение в двух случаях: либо в условиях, когда соблюдается международное право и дебаты ведутся дипломатами и политологами, либо же когда нет желания соблюдать международное право, но одновременно нет и достаточной военной силы, чтобы доказать свою правоту иным путём – по-клаузовицски. В случаях же военного решения международных споров значение побед в идеологических дебатах нивелируется, и срабатывает формула басенника Крылова о степени вины противоположной стороны.
На мой сугубо субъективный взгляд, именно последний фактор превратил Косово в тот самый уникальный случай, в котором международное право уступило место верховенству военной силы. И именно эта особенность вывела Косово из ряда аналогичных конфликтов. Она заключается в том, что в данном контексте прямой стороной конфликта было НАТО – всемогущая и не имеющая на сегодняшний день себе альтернативу военно-политическая организация, которая, по убеждению её лидеров, не может и ни при каких обстоятельствах не должно быть неправым. Применение международного права в случае с Косово не может обойтись без нанесения удара по престижу северо-атлантического блока, и Западу одного этого аргумента достаточно, чтобы сделать одноразовое исключение из международных правил. На самом деле, в эти дни мы становимся историческими свидетелями драматического столкновения между двумя давно соперничающими школами теории международных отношений: нео-реализма, основывающего международные отношения на понятиях власти, государства и национальных интересов, и идеализма, отстаивающего приоритет международного права. Не уверен, будет ли подобное сравнение излишне упрощённым, однако в косовском конфликте Россия выступает с лагеря идеализма, в то время как позиция Запада даёт основание для ликования сторонникам нео-реалистической школы. По моему глубокому убеждению, ни будь НАТО вовлечено в своё время в конфликт на Балканах, сегодня вопрос Косово решался бы в рамках территориальной целостности Сербии. В этом, на мой взгляд, и заключается принципиальная особенность Косово, отличающая его от четырёх других конфликтов. И именно эту особенность и имеют в виду западные политики, считая невозможным применение данного прецедента – имеют в виду, но предпочитают не говорить об этом открыто.
В то же время, Косово и четыре других конфликта связывает один общий элемент – по окончании военной фазы наступило время, когда столкнулись две вышеназванные теоретические школы, у каждой из которых имелось своё видение путей окончательного решения противостояния. Сепаратистские силы и, в той или иной степени, их зарубежные покровители настаивали на легитимизации исхода военных столкновений и закрепления status quo по факту достигнутой на момент перемирия ситуации, в то время как материнские государства и сочувствующие им в мире силы связывали надежду на конечное торжество международного права и непоколебимость территориальной целостности как одной из центральных столпов этого права. Какое течение взяло верх в случае с Косово, сомнений уже не вызывает. Но если исключения из правил превратятся в само правило, не будет ли это означать крах всего международного права и начало длинной череды фрагментации государств по принципу проживания на тех или иных территориях национальных меньшинств? Достаточно посмотреть на полиэтнические Россию, Китай, Индонезию, Индию, Иран, или даже страны-члены ЕС – Испанию, Францию, Бельгию, Великобританию и много других стран мира, в которых проживают многочисленные этнические меньшинства, не имеющие даже одной государственности. Не станут ли частые исключения из правил сигналом к началу самовольных провозглашений новых государств и односторонних отделений? Если можно иметь два албанских или, допустим, два армянских государства по соседству друг с другом, то почему нельзя иметь одно-единственное чеченское, татарское, якутское, уйгурское государство или два азербайджанских, три узбекских, четыре венгерских и бесчисленное количество романо-цыганских государств в местах их компактного проживания? И чем косовские албанцы и карабахские армяне привилегированнее своих сородичей в Македонии и Самцхе-Джавахети? Наконец, если позволительно говорить о применимости тезиса о «самоопределении» к 140 тысячам армян Нагорного Карабаха, то почему этот принцип не может с таким же успехом быть применим по отношению к 30 миллионам азербайджанцев на севере Ирана или же хотя бы к 210 тысячам азербайджанцев, изгнанных из Армении и занимавших до своей депортации территорию, в 1.5 раза превышающую территорию тогдашнего НКАО? Мировое сообщество пока не способно чётко ответить на эти вопросы, чем провоцирует безгосударственные народы и национальные меньшинства самим решать вопрос на стихийном и зачастую насильственном уровне, пока идут бесконечные дебаты между двумя теоретическими школами.
Между тем, свои отличительные особенности существуют и в конфликтах на постсоветском пространстве. В косовском и четырёх замороженных конфликтах отчётливо наблюдаются три группы игроков – во-первых, это сами непризнанные республики, стремящиеся к обретению статуса субъекта международного права; во-вторых, это государства-жертвы, которые считают порушенной святая-святых, свою территориальную целостность (Сербия, Молдова, Азербайджан и Грузия); и в-третьих, это заинтересованные внешние факторы, прямо или косвенно поддерживающие сецессионные силы (НАТО, Россия и Армения).
Рассмотрение карабахского конфликта с учётом общности и различий в среде каждой из этих групп игроков позволяет выявить моменты, на которые азербайджанской дипломатии следует уже сейчас обратить внимание, чтобы предотвратить в будущем развитие событий по нежелательному для неё косовскому сценарию. Что общего и различного между армяно-азербайджанским и тремя другими затянувшимися конфликтами в Грузии и Молдове? И как можно с выгодой для себя использовать как общие элементы, так и различия между ними? И почему так важно рассматривать отличительные черты карабахского конфликта?
Позволим себе ненадолго отвлечься и напомнить читателям, что за последнее время министр иностранных дел Армении Вардан Осканян сам в нескольких оказиях признался, что косовская модель действительно не может рассматриваться в качестве шаблона, поскольку каждый конфликт по-своему оригинален. Однако при этом суть его признания сама оказывалась довольно оригинальной и сводилась к тому, что исходя именно из своеобразности двух конфликтов и недопустимости использования шаблонов карабахскую проблему необходимо решать... на основе «самоопределения», т.е. почему-то опять по-косовски. С одной стороны вполне понятно, почему Осканян не рискнул утверждать обратное – в общем унисоне противников рассматривания косовской модели в качестве прецедента его несогласие звучало бы хоть и искренне, но всё же немодно и вызывало бы на себя неодобрительное внимание Запада. С другой стороны, признание Осканянoм невозможности применения косовского прецедента в случае с Нагорным Карабахом в том виде, в каком подразумевают в Брюсселе и Вашингтоне, означало бы крах всей идеи с отделением области от Азербайджана, поскольку независимость Косово от Сербии и есть сердцевина, самый центральный элемент международного плана решения балканского конфликта.
В этой связи необходимо также напомнить, что до недавнего времени армянские политики неоднократно заявляли, что их страну устроит один из двух вариантов решения конфликта – либо формальная аннексия области Арменией (в Ереване этот процесс предпочитают называть «воссоединением»), либо же независимость (очевидно, как промежуточный этап перед последующим присоединением Нагорного Карабаха к Армении). Однако точно так же, как в своё время лидеры движения «Карабах» и «Крунк» по подсказке ныне покойных народных депутатов Г.В.Старовойтовой и А.Д.Сахарова во избежание обвинений в предъявлении Азербайджану территориальных претензий довольно быстро сменили бесперспективное требование о переподчинении НКАО от одной республики другой на более популярный и подающий некоторые надежды тезис о «самоопределении», надев тем самым либерально-терминологическую маску на прежнее требование, в основу которого лежал всё тот же территориальный фактор, точно таким же образом двадцать лет спустя друзья армян в Совете Европе посоветовали им снять вопрос о присоединении самопровозглашённой республики к Армении. Десятого сентября спикер парламента Армении Тигран Торосян, комментируя заявление главы фракции «Дашнакцутюн» Грайра Карапетяна, что «если МГ ОБСЕ по карабахскому урегулированию исчерпает себя, мы будем требовать воссоединения Нагорного Карабаха с Арменией», заявил, что «присоединение Нагорного Карабаха к Армении будет расцениваться как агрессия одного члена СЕ в отношении другого», и отметил, что «единственной возможностью достижения общеармянских целей является создание двух независимых армянских государств». При малой вероятности международного успеха формальной аннексии Арменией Нагорного Карабаха признание Осканяном невозможности использования косовского прецедента в западном понимании этой формулы означало бы окончательный крах всей 20-летней затеи с Карабахом, так как после вычета обоих приемлимых для армян вариантов остаётся только решение конфликта в рамках территориальной целостности Азербайджана. Именно поэтому у армянского министра не остаётся другого выхода, кроме как пытаться по-своему интерпретировать устоявшийся тезис о неприменимости косовской модели при решении других конфликтов и хоть как-то спасти надежду на формальное отторжение Карабаха от Азербайджана в любой форме.
Возвращаясь к теме общих черт и различий между армяно-азербайджанским и другими нерешёнными конфликтами в Грузии и Молдове, нам представляется необходимым рассмотреть этот вопрос с точки зрения особенностей каждой из трёх выделенных выше групп игроков. Начнём с первой группы – самих непризнанных республик.
I.
При всём общем между четырьмя самопровозглашёнными образованиями, детальный анализ позволяет выделить элементы, которые отличают Нагорный Карабах от трёх других неподконтрольных республиканским столицам регионов. Во-первых, за Карабахом стоит родственно-этническое государство – Армения. В данном случае речь идёт о создании второго армянского государства, чего не скажешь об Осетии и Абхазии. В какой-то мере на Карабах похоже Приднестровье, но всё же последнее по сравнeнию с Карабахом относительно многонационально и, несмотря на свою русскоязычность, не является полностью русским в этническом смысле. Поэтому в случае с Приднестровьем речь не идёт о создании второго русского государства. Независимых Осетии и иной Абхазии, которые могли бы напрямую помогать этнически родственным сепаратистским силам в другом государстве и даже отстаивать их интересы на международном уровне (как это делает Армения с Нагорным Карабахом и Турция с Северным Кипром), на карте мира нет. Северная Осетия – это автономия, её голоса практически не слышно, влияние её на конфликт незначительно, а на позицию международного сообщества – вообще нулевое. В этом отношении Нагорному Карабаху повезло больше.
С другой стороны, в Абхазии и Южной Осетии живут хоть и российские граждане, но всё же в конечном счёте это не этнические русские, за которых среднестатистический россиянин пошёл бы добровольно воевать и рисковать своей жизнью. Скорее всего, в данном случае мы имеем дело со стратегическими интересами российского государства, нежели русским национализмом в классическом смысле этого слова. Будет ли Москва до последнего защищать неродственные к титульной нации абхазцев и осетин или сдаст их в последний момент, говорить пока трудно. Достаточно пока вспомнить, как в своё время были оставлены на произвол судьбы русские в Прибалтикe или армяне в Османской Империи и совсем недавно в Самцхе-Джавахети – союзники и пятые колонны России в зарубежье. Не поступит ли Москва точно так же и на этот раз? Очевидно, что уверенности у армян Нагорного Карабаха в поддержке извне со стороны Армении и армянской диаспоры гораздо больше, чем у населения Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии.
По мнению самих армян, есть и другие особенности армяно-азербайджанского конфликта. В частности, армянская сторона полагает, что этот конфликт отличает от косовского то, что вопрос о «самоопределении» был поставлен самим населением Нагорного Карабаха. Ну на самом деле, поставлен ли этот вопрос самими жителями области или кем-то другим вместо них, не имеет никакого значения, поскольку сам тезис о самоопределении, на наш взгляд, абсолютно неприменим по отношению к этому конфликту. Данную позицию автор этих строк аргументировал в своих статьях в азербайджанской прессе, отмечая, что в основе конфликта лежит сугубо территориальный фактор (и все об этом прекрасно знают), а термин «самоопределение», за неимением других, используется лишь в качестве ширмы для банального территориального расширения Армении. Поэтому эту «особенность» карабахского конфликта можно не рассматривать.
II.
Различия между армяно-азербайджанским и тремя другими конфликтами существуют и при рассмотрении вопроса с точки зрения общности в среде самих жертв сепаратизма – бывших союзных республик. Сегодня мирные переговоры под эгидой международных организаций, правда в неодинаковом режиме активности, идут во всех четырёх регионах – это и МГ ОБСЕ по Нагорному Карабаху, и посредник-наблюдатель ОБСЕ в Южной Осетии и Приднестровье, и ООН в Абхазии. И всё же такой активности (хотя бы на формальном уровне) вовлечения мирового сообщества в решение трёх других конфликтов на уровне президентов пока не наблюдается. Главы государств и внешнеполитических ведомств Армении и Азербайджана при брокерстве сопредседателей МГ ОБСЕ встречаются, всё-таки, почаще в поисках выхода из тупика, нежели высшие официальные лица России, Молдовы и Грузии, несмотря на то, что на местном уровне связи между Молдовой и Грузией, с одной стороны, и их проблематичными регионами, с другой стороны, оживлённее, чем абсолютно мёртвые коммуникации между армянами и азербайджанцами на границе и в районе Карабаха (за исключением частых взаимных обменов «любезностями» в виде снайперских пуль). Несмотря также на то, что из всех конфликтов определённый прогресс наблюдается именно в армяно-азербайджанском (опять же, речь идёт не о достигнутых результатах, а о самом факте близости к подписанию базовых принципов, чего нет в трёх других конфликтах), именно это факт является в некотором смысле капканом для Азербайджана. Если в трёх других конфликтах Запад однозначно заявляет о недопустимости решения конфликтов иначе, чем в рамках территориальной целостности Грузии и Молдовы, в случае с Нагорным Карабахом позиция Запада несколько расплывчата, и все вопросы удобно переадресовываются к МГ ОБСЕ. Таким образом, в отличие от Грузии и Молдовы Азербайджан в некотором смысле и незаметно для себя превратился в заложника мирных переговоров, из которых не так-то и просто выйти (по крайней мере без международного скандала). Вот уж и в правду говорят: есть посредники – хорошо, а нет – и того лучше.
Для меня совершенно очевидно и другое – международная реакция на гипотетическое военное решение Грузией и Молдовой своих проблем с неподконтрольными территориями не вызовет в мире (но не в России) такого шума, как аналогичное решение Азербайджаном своей проблемы с Карабахом при наличии и под носом МГ ОБСЕ. Mногие не согласны с этим мнением и считают, что к военным операциям Тбилиси и Кишинёва Запад не отнесётся так же сдержанно, как в случае с сербской Краиной в Хорватии, и обязательно поставит ряд требований перед победившими центральными властями относительно прав человека.
III.
Наконец, рассмотрим вкратце отличия армяно-азербайджанского от трёх других конфликтов с учётом общности и различий в среде третьей группы игроков – теx, кого пострадавшие стороны называют «оккупантами». В трёх случаях это Россия, в одном – Армения. С одной стороны, налицо разные весовые категории. На международном уровне роль, доставшаяся Армении, несоизмерима с влиянием сверхдержавы России, которая может накладывать вето в СБ ООН. Но данное преимущество России – палка на двух концах. Хоть с ней в мире и международных организациях считаются больше, чем с Арменией, по-прежнему всё ещё сильнó недоверие к ней со стороны Запада. Несмотря на то, что после окончания [классической] холодной войны недоверие к России немного уменьшилось и она даже превратилась в партнёра по целому ряду вопросов, говорить o полной гармонии между Западом и Россией всё равно не приходится. Противоречия всё ещё сильны. Критика Россией расширения НАТО на восток, операции блока на Балканах, войны в Ираке, программы ПРО в Чехии и Польше, позиции США и ЕС по Косово, энергетической безопасности и диверсификации транспортных путей в обход России и многого другого – всё это углубило противоречия между пост-советской Россией и Западом и добавило недоверия.
Наблюдаем ли мы такой разрыв в отношениях между Западом и Арменией? Нет. К Армении у Запада подчёркнуто снисходительное и в какой-то мере симпатизирующее отношение. Ей прощают даже сотрудничество с Ираном, учитывая её незавидное географическое положение и энергетическое наследство. Во многом этому позитивному отношению способствует армянская диаспора, лоббирующая властные структуры в западных странах, в то время как у России такого рычага нет.
Недоверительное отношение к России и несколько снисходительное к Армении во многом объясняет и разное отношение Запада к четырём конфликтам. Существует определённый слой в политическом истеблишменте Запада, который склонен рассматривать политику России в Молдове и Грузии как отголосок времён холодной войны и стремление Москвы воссоздать былую империю путём оказания давления на бывшие республики. Правы эти политики или нет – это другой вопрос. В Москве, к примеру, с этим не согласны и объясняют позицию России стремлением защитить своих граждан в странах СНГ. Важно, скорее, другое – подобное представление повлияло на формирование в мире более ясного отношения к контролируемым Россией конфликтам, чем к армяно-азербайджанскому. В трёх первых случаях на Западе гораздо чётче говорят о необходимости решения конфликтов в рамках территориальной целостности Грузии и Молдовы, в то время как в последнем случае такое признание у европейских и американских политиков Азербайджану приходится порой выдавливать. Как уже отмечалось выше, в этом азербайджанцев во-многом подводит тот факт, что ведутся переговоры в формате МГ ОБСЕ, что позволяет западным государствам уходить от ответов и перенаправлять запросы нетерпеливого Баку на сопредседателей, которые в свою очередь тоже увиливают от прямых ответов, объясняя это тем, что подтверждение или опровержение территориальной целостности Азербайджана (включая Нагорный Карабах!) может предрешить исход переговоров, чего они не должны делать.
В этой связи вспоминается виртуальный диалог
(http://www.day.az/news/politics/77234.html 21 апреля 2007 г.
http://www.day.az/news/politics/77273.html 22 апреля 2007 г.
http://www.day.az/news/politics/77485.html 24 апреля 2007 г.
http://www.day.az/news/politics/77602.html 25 апреля 2007 г.
http://www.day.az/news/politics/77613.html 25 апреля 2007 г.)
между автором этих строк и сотрудниками Гос.Департамента США в апреле этого года после опубликования последним скандального отчёта по ситуации с правами человека в Армении и Азербайджане, когда внешнеполитическому ведомству США пришлось срочно менять текст отчёта, а американскому сопредседателю Мэтью Брайзе однозначно признать Нагорный Карабах частью Азербайджана, чтобы сбить резко возросшую температуру в отношениях между двумя странами. В поисках подтверждения в мире своей территориальной неделимости грузинскому и молдавскому МИД, к счастью для них, не приходится прибегать к дипломатическим демаршам, к которому пришлось прибегнуть в апреле Азербайджану.
С другой стороны, Грузия и Молдова гораздо больше, нежели Азербайджан, напоминают сегодня разделённую Германию времён холодной войны, когда одна часть территории страны (бóльшая часть) заявила о приверженности к западным ценностям, а другая оказалась под полным контролем противоположного блока, и вся страна превратилась в театр столкновения интересов двух соперничающих лагерей. Некоторые склонны видеть в этом частичное наказание Москвой за попытку уйти от неё дальше положенного. В латентной форме такая ситуация существует сегодня и в Крыму, где совсем недавно произошли даже инциденты в связи с запланированным участием офицеров НАТО в военных учениях на полуострове. Возник бы вообще когда-нибудь вопрос с Крымом, если бы не прозападная риторика Киева? Мнения разделяются. Точно так же трудно однозначно ответить, появилась бы внезапно пятая колонна в Беларуси, случись там цветная революция с последующей заявкой страны на членство в НАТО? Одно уж точно, что полностью исключать этого нельзя. В некотором смысле точно так же пострадала в своё время и Сербия. Глобальные (макро-) противоречия между Россией и Западом привели к тому, что на микро-уровне НАТО решило отыграться на верной и исторической союзнице России на Балканах. В то же время, многие политики осмелились открыто признать, что бомбёжками Югославии и теперь уже грядущей независимостью Косово наказывается не Сербия, а опосредованно именно Россия.
В армяно-азербайджанском конфликте наблюдаем совсем другое. Тут всё гораздо проще и одновременно сложнее. Никакие супердержавы никого здесь, к счастью, не наказывают и ничего между собой не делят. Это обычный межэтнический конфликт, основанный на взaимной ненависти между двумя нациями (будем называть вещи своими именами) и доведённый до межгосударственного уровня. Наивно воспринимать всерьёз также утверждения, что это конфликт между порабощённым регионом и неким тиранообрaзным центром. Это конфликт между армянами и азербайджанцами в целом! В глобальном измерении. И в его основе лежит территория. Иначе не было бы этнических чисток за пределами НКАО – в Армении и в остальной части Азербайджана. И потом залечивание ран и примирение между двумя этими народами потребует гораздо большего времени, чем примирение между грузинами и абхазцами, грузинами и осетинами и между вовлечёнными в конфликт в Приднестровье противоборствующими сторонами. Не будем также забывать, что в настоящий момент не полностью бездействуют коммуникации между Приднестровьем и Молдовой, а в вузах Грузии даже учатся примерно 290 абхазов из непризнанной республики, чего нет в случае с Карабахом.
На международной арене Азербайджану приходится противостоять также армянскому лобби, от чего, по счастью, избавлены грузины и молдаване – нет русского и тем более абхазского и осетинского лобби. С другой стороны, Азербайджан «спасает» то, что внешним фактором, поддерживающим региональный сепаратизм, являются не могущественные Россия или НАТО, а всего лишь Армения – экономически истощённая, запертая среди гор, оторванная от всех региональных проектов крохотная страна, с которой в каком-то смысле проще иметь дело в случае возобновления военных действий. И хотя в целом за Арменией стоит вся та же Россия и военная поддержка Москвы не вызывает сомнений, внешне Кремль старается вести себя сдержаннее, чем в Абхазии, Южной Осетии и Приднестровье, где присутствие её очевидно. В критический момент, когда республиканские власти будут близки к восстановлению своего суверенитета над неподконтрольными территориям военным путём, вероятность вступления и прямого участия в конфликте российской армии намного выше в трёх других областях, в то время как оно практически исключено в Карабахе. С другой стороны, сопротивления в Карабахе ожидается большее, так как для Армении потеря Карабаха будет означать гораздо больший трагизм, чем потеря Россией трёх опекаемых ею областей.
На сегодняшний день мало кто из реалистов сомневается, что в долгосрочной перспективе России всё равно придётся уйти из трёх контролируемых ею областей и территориальная целостность Грузии и Молдовы восстановится. Вопрос будет стоять только в гарантиях безопасности оставляемого там про- российского населения и о цене, которую Москва запросит за свой уход (как неизбежным оказался вывод войск из Афганистана, уход из Восточной Европы, расширение НАТО на восток и размещение системы ПРО в Чехии и Польше). Армения же торговаться за свой уход из Нагорного Карабаха не будет. Как, впрочем, и Азербайджан. Поэтому есть опасения, что войны здесь избежать, увы, не удастся. Ни одной, ни пятой, ни десятой, и несмотря ни на какие предупреждения Совбеза ООН, Совета Европы или той же МГ ОБСЕ – пока такая же целостность не восстановится и у Азербайджана. В международном масштабе такая угроза также выводит армяно-азербайджанский конфликт из рядa аналогичных нерешённых конфликтов.
* * * * *
Итак, рассмотрев вкратце особенности и общие черты между армяно-азербайджанским конфликтом с одной стороны и нерешёнными конфликтами в Молдове и Грузии с другой стороны, мы подошли вплотную к выработке рекомендаций азербайджанской дипломатии с целью маргинализации вероятности переноса косовского прецедента на Нагорный Карабах.
1) В армянском обществе постепенно наблюдается растущее понимание бесперспективности идеи юридического отделения Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья от своих материнских государств и его международного признания, а также понимание неизбежности, в конечном итоге, решения этих трёх конфликтов в рамках территориальной целостности Грузии и Молдовы. Вопрос только во времени и цене уступок России. Это нервозное понимание подталкивает армян инстинктивно дистанцироваться от трёх остальных непризнанных республик и подчёркивать свою некую самобытность. Армяне Нагорного Карабаха хоть и принимают с полуохотой участие в форумах непризнанных государств на пост-советском пространстве, всё же они стараются по возможности держаться в стороне от обречённых в будущем на ре-интеграцию с Грузией и Молдовой сепаратистских квази-государственных образований. В этой связи, азербайджанской дипломатии следует постоянно подчёркивать однотипность по сути всех этих четырёх конфликтов и недопустимость разного отношения и применения разных подходов к этим конфликтам. В ответ на попытки армян обособиться из среды сепаратистов-неудачников, азербайджанским дипломатам следует напротив всячески заталкивать их обратно в этот ряд и настаивать на упоминании Нагорного Карабаха каждый раз, когда речь идёт о Приднестровье, Южной Осетии и Абхазии. Одним словом, компания должна быть крепкая, дружная и нерушимая.
2) Одновременно, Азербайджану следует продолжать держаться кучнее в одной группе с Молдовой и Грузией и пресекать любые попытки выделить его из этой группы при рассмотрении нерешённых конфликтов. Кстати, такие попытки делаются Арменией. Нахождение Азербайджана в одной группе с двумя другими государствами по несчастью во многом будет способствовать спасению его целостности. Точно так, как Армения сегодня пытается (неудачно) зацепиться за косовский прецедент, таким же образом Баку следует всячески увязывать решение конфликта в Карабахе с тем, с какими глазами мир смотрит на три других конфликта. А смотрит он совсем другими глазами! Эта связь играет на пользу Азербайджану. В этой связи довольно грамотным шагом со стороны азербайджанской дипломатии было участие в совместных усилиях государств-членов ГУАМ по включению в повестку дня Генеральной Ассамблеи ООН вопроса о нерешённых конфликтах на пост-советском пространстве. Неудивительно, что больше всех недоволен пакетным рассмотрением всех четырёх конфликтов был Ереван, всячески настаивая на некоей особенности карабахского случая.
3) Опыт Косово показывает, что мнение ЕС и США оказывается, в конечном итоге, решающим и оказывает бóльшее влияние на позицию большинства других стран мира, нежели мнение России и её союзников. Не будем сейчас рассматривать причины такого положения вещей, ограничимся простой констатацией. Ожидаемый эффект домино, выражающийся в череде признаний независимости Косово странами третьего мира после завершения первой волны признаний союзниками по НАТО и Евросоюзу, станет свидетельством принятия остальным миром скорее позиции Запада, чем оппозиции России. Извлекая уроки из косовского опыта, Азербайджану следует ускорить интеграцию в северо-атлантические и европейские структуры, как это делают Украина, Грузия и Молдова. При приверженности Еревана ОДКБ, курс Баку на вступление в НАТО и в будущем в ЕС намного снизит риск поддержки Брюсселем и Вашингтоном сепаратизма в Карабахе и поможет выравнить их отношение к карабахскому конфликту до уровня их позиций по трём другим конфликтам в симпатизируемых Западом Молдове и Грузии. Вызывает сомнение, что после вступления Грузии в НАТО когда-либо состоится международное признание независимости Абхазии или Южной Осетии. В этой связи Азербайджану не следует отставать от своих союзников по ГУАМ, особенно от Грузии и Украины.
4) После провозглашения независимости Косово и первой волны признаний западными государствами у Армении (больше чем у Азербайджана) появится вполне объяснимое желание последовать их примеру, признать Косово и заработать дополнительные очки для Нагорного Карабаха. Однако пойти на такой шаг ей будет нелегко из-за риска подпортить стратегические отношения с Россией. Такую же дилемму долгое время испытывает и Азербайджан, который давно бы признал неделимость кипрского острова, если бы не стопроцентная вероятность охлаждения отношений с Турцией, чем он не может позволить себе рисковать. Энтузиазма по поводу признания независимости Косово у стран ГУАМ, по понятным причинам, гораздо меньше, чем у Армении. И в данном случае дело не в реакции России, а в опасении за собственную целостность. Поэтому, на наш взгляд, Азербайджану следует выступить с инициативой по выработке совместной позиции стран-участниц ГУАМ по вопросу признания Косово, суть которой заключалась бы в воздерживании от признания его независимости до тех пор, пока три страны не получат от международного сообщества чёткие гарантии неповторения данного прецедента при решении четырёх затянувшихся конфликтов и гарантии своей территориальной целостности.
5) В противовес усилиям Армении представить косовский сценарий в качестве приемлимого для Нагорного Карабаха прецедента Азербайджану следует ориентировать мировое сообщество на модель решения аналогичных конфликтов в Ольстере и на Аландах, ссылаясь на них как на наиболее подходящий прецедент и нейтрализируя тем самым усилия Армении. Одновременно, учитывая нежелание мира признавать появление второго турецкого государства на севере Кипра, Баку может увязать пути решения карабахского конфликта с тем, в каком виде ЕС хотел бы видеть будущее этого острова. Естественным союзником Азербайджана в европейских структурах могла бы стать также Испания, которая сама опасается отделения Каталонии и Страны Басков. В критический же момент (позволим себе гипотезировать), если станет ясно, что Баку уже не удастся предотвратить международное признание самопровозглашённой республики в Карабахе, в качестве последней меры могло бы стать заявление о готовности признать ТРСК и напоминание миру и проживании десятков миллионов этнических азербайджанцев на севере Ирана с признанием за ними права на такое же самоопределение.
6) Азербайджанской общественности следует продолжать внимательно следить за тем, как в мире печатаются карты. Картографы почти всегда выделяют Нагорный Карабах контурами (зачастую даже другим цветом, отличным от цвета остальной территории Азербайджана), в некоторых случаях они выделяют контурами также два сецессионных региона в Грузии и практически никогда и никак не выделяют Приднестровье. МИД Азербайджана, НПО, рядовым гражданам и диаспорским организациям необходимо решительно реагировать на подобное дифференцированное отношение картографов к четырём регионам и добиваться устранения неединых стандартов. К международным усилиям Азербайджана следует подключиться и Грузии, сепаратистские регионы которой в картах иногда также выделяют не так, как Приднестровье. Последнее в этом случае должно служить ориентиром для грузин и азербайджанцев, так как именно к этому молдавскому региону у мирового сообщества выработалось наиболее скептическое отношение, а изображение карты Молдовы наиболее ясно подчёркивает территориальную целостность государства.
7) Наконец, в случае безрезультатного исхода обсуждаемого ныне за закрытыми дверьми последнего плана МГ ОБСЕ и дальнейшего сопротивления Армении признанию безальтернативности решения конфликта в рамках территориальной целостности Азербайджана, Баку следует начать пересматривать целесообразность нахождения страны в процессе, проходящем в малоэффективном и непродуктивном формате, не предусматривающем внешнее давление ни на одну из сторон и, в то же время, исключающем возможность решения конфликта собственными силами. Альтернативой выходу из МГ могло бы стать требование наделения сопредседателей полномочиями на оказание политического давления на стороны конфликта с целью хоть как-то расшатать бессильную, если не сказать мёртвую структуру. При этом Азербайджан должен оставить за собой право выхода из МГ, в случае если давление будет оказываться на него.
Таковы, на наш взгляд, уроки, которые Азербайджан мог бы извлечь из истории рождения на Балканах нового государства – первого государства в Европе со времени завершения первой мировой войны, появившегося на свет на базе бывшей автономии и не в результате распада федераций на входившие в них союзные республики. Повторится ли этот сценарий в других частях Европы? Это будет во многом зависеть от того, как поведёт себя и какие шаги предпримет молодая азербайджанская дипломатия сразу после провозглашения независимости Косово и неизбежного признания её мировым сообществом.
Вугар Сеидов
к.и.н., Будапешт
http://www.regnum.ru/news/932168.html
|
В связи с этим Day.Az решил поинтересоваться мнением политиков и политологов о том, чем чревато провозглашение независимости Косово для ситуации в мире и для Азербайджана.
Как передает Day.Az, об этом, отвечая на вопросы журналистов, относительно поляризации между государствами позиций по вопросу Косово, заявил глава пресс-службы МИД Азербайджана 
Как передает Day.Az, об этом на брифинге в МИД Азербайджана заявил глава пресс-службы 
Как передает Day.Az, так комментируя журналистам, заявление премьер-министра Армении Сержа Саркисяна, сделанного в парламенте этой страны, о необходимости наличия границ между сепаратистской так называемой «Нагорно-карабахской республикой» и Арменией, сказал глава пресс-службы МИД Азербайджана 
Об этом заявил премьер-министр Армении 
Об этом заявил первый президент Армении Левон Тер-Петросян накануне на пресс-конференции в Ереване.
Об этом заявил экс-президент Армении 
Как передает Day.Az, об этом в беседе с журналистами сообщил председатель Верховного суда Азербайджана 
Как передает «Новости-Азербайджан», об этом заявил руководитель Центра Экономических Исследований 
Как сообщает Day.Az, книга называется «Армения вместе с Нагорным Карабахом». Автором этого выпуска является шотландец Николас Холдинг, по специальности… инженер-электрик.
